Пан перестал пыхтеть трубкой：

— И что же ты там видел на небе？

— Чего я там только не видел， пане！ Иду я это по небу， а в одной хате святые вечеринку справляют： пьют， гуляют， весёлые песни распевают. Хотелось мне к ним зайти， да нет， думаю， с пьяными лучше не связываться， а то ещё тумаков надают. Иду дальше. В другой хате святой Микола храпит под столом， словно пшеницу на базаре продал. Видно， порядком хлебнул.

— Мало ли чего на свете не бывает！ Может， и правда，— говорит пан.

— И верно， что правда！ Своими глазами видал. Зашёл я к Миколе， думал — может， чем поживлюсь. Да где там！ Бутылки на столе пустые， хлеба ни крошки. Покрутился я， вижу — валяется возле хозяина золотая шапка. Возьму， думаю， хоть Миколину шапку. Зайду где-либо по дороге в корчму， меня за неё и накормят. Взял я шапку — и назад. А тут Микола проснулся， начал шапку искать. А её нету. Наделал он крику-шуму…… Надо， думаю， домой бежать， а то поймают — от беды не уйти. А тут никак не найду того места， где ракита на лошадке растёт. Я и туда， и сюда — нету ракиты. Вдруг вижу — святые на току гречиху веют， мякина так по всему небу и рассыпается. Давай я её ловить да верёвку вить. Свил， привязал одним концом к небу и начал на землю спускаться. Спустился к другому концу верёвки， а земли всё не видать. Повис я меж землёю и небом. Хорошо ещё， что со мной топорец-то был. Возьму это я отрублю конец верёвки， снизу подточаю и дальше спускаюсь.

— Мало ли чего на свете не бывает！ — говорит пан.— Может， и правда.

— Точал я этак， точал， да и не приметил， как сквозь землю проскочил и в аду очутился. Иду по аду， разглядываю， как там и что. Вдруг вижу： ваш покойный батюшка — худой， босой， оборванный — свиней пасёт.

Вытаращил пан глаза， трубка изо рта выпала：

— Врёшь， хам！ Не может этого быть， чтоб отец мой да свиней пас！

А Янка хвать тарелку с золотом — и за двери！