Мать пела у колыбели своего ребенка; как она горевала， как боялась， что он умрет! Личико его совсем побледнело， глазки были закрыты， дышал он так слабо， а по временам тяжело-тяжело переводил дух， точно вздыхал……

И сердце матери сжималось еще больнее при взгляде на маленького страдальца.

Вдруг в дверь постучали， и вошел бедный старик， закутанный во что-то вроде лошадиной попоны， - попона ведь греет， а ему того и надо было： стояла холодная зима， на дворе все было покрыто снегом и льдом， а ветер так и резал лицо.

Видя， что старик дрожит от холода， а дитя задремало на минуту， мать отошла от колыбели， чтобы налить для гостя в кружку пива и поставить его погреться в печку. Старик же в это время подсел к колыбели и стал покачивать ребенка. Мать опустилась на стул рядом， взглянула на больного ребенка， прислушалась к его тяжелому дыханию и взяла его за ручку.

- Ведь я не лишусь его， не правда ли? - сказала она. - Господь не отнимет его у меня!

Старик - это была сама Смерть - как-то странно кивнул головою; кивок этот мог означать и "да" и "нет". Мать опустила голову， и слезы потекли по ее щекам…… Скоро голова ее отяжелела， - бедная не смыкала глаз вот уже три дня и три ночи…… Она забылась сном， но всего лишь на минуту; тут она опять встрепенулась и задрожала от холода.

- Что это!? - воскликнула она， озираясь вокруг： старик исчез， а с ним и дитя; старик унес его.

В углу глухо шипели старые часы; тяжелая， свин-цовая гиря дошла до полу…… Бум! И часы остановились.

Бедная мать выбежала из дома и стала громко звать своего ребенка. .

На снегу сидела женщина в длинном черном одеянии， она сказала матери：

- Смерть посетила твой дом， и я видела， как она скрылась с твоим малюткой. Она носится быстрее вет-ра и никогда не возвращает， что раз взяла!

- Скажи мне только， какою дорогой она пошла! - сказала мать. - Только укажи мне путь， и я найду ее!

- Я знаю， куда она пошла， но не скажу， пока ты не споешь мне всех песенок， которые певала своему малютке! - сказала женщина в черном. - Я очень люблю их. Я уже слышала их не раз， - я ведь Ночь и видела， как ты плакала， напевая их!……

- Я спою тебе их все， все! - отвечала мать. - Но не задерживай меня теперь， мне надо догнать Смерть， найти моего ребенка!

Ночь молчала， и мать， ломая руки и заливаясь слезами， запела. Много было спето песен - еще больше пролито слез. И вот Ночь промолвила：

- Ступай направо， прямо в темный сосновый бор; туда направилась Смерть с твоим ребенком!

Дойдя до перекрестка в глубине бора， мать остановилась. Куда идти теперь? У самого перекрестка стоял голый терновый куст， без листьев， без цветов; была ведь холодная зима， и он почти весь обледенел.

- Не проходила ли тут Смерть с моим ребенком?

- Проходила! - сказал терновый куст. - Но я не скажу， куда она пошла， пока ты не отогреешь меня на своей груди， у своего сердца. Я мерзну и скоро весь обледенею.

И она крепко прижала его к своей груди. Острые шипы глубоко вонзились ей в тело， и на груди ее выступили крупные капли крови…… Зато терновый куст зазеленел и весь покрылся цветами， несмотря на холод зимней ночи， - так тепло у сердца скорбящей матери! И терновый куст указал ей дорогу.

Она привела мать к большому озеру; нигде не было видно ни корабля， ни лодки. Озеро было слегка затянуто льдом; лед этот не выдержал бы ее и в то же время он не позволял ей пуститься через озеро вброд; да и глубоко было! А ей все-таки надо было переправиться через него， если она хотела найти своего ребенка. И вот мать приникла к озеру， чтобы выпить его все до дна; это невозможно для человека， но несчастная мать верила в чудо.

- Нет， из этого толку не будет! - сказало озеро. - Давай-ка лучше сговоримся! Я собираю жемчужины， а таких ясных и чистых， как твои глаза， я еще и не видывало. Если ты согласна выплакать их в меня， я перенесу тебя на тот берег， к большой теплице， где Смерть растит свои цветы и деревья： каждое растение - человеческая жизнь!

- О， чего я не отдам， чтобы только найти моего ребенка! - сказала плачущая мать， залилась слезами еще сильнее， и вот глаза ее упали на дно озера и превратились в две драгоценные жемчужины. Озеро же подхватило мать， и она одним взмахом， как на качелях， перенеслась на другой берег， где стоял огромный диковинный дом. И не разобрать было - гора ли это， обросшая кустарником и вся изрытая пещерами， или здание; бедная мать， впрочем， и вовсе не видела его， - она ведь выплакала свои глаза.

- Где же мне найти Смерть， похитившую моего ребенка? - проговорила она.

- Она еще не возвращалась! - отвечала старая садовница， присматривавшая за теплицей Смерти. - Но как ты нашла сюда дорогу， кто помог тебе?

- Господь Бог! - отвечала мать. - Он сжалился надо мною， сжалься же и ты! Скажи， где мне искать моего ребенка?

- Да я ведь не знаю его! - сказала женщина. - А ты слепая! Сегодня в ночь завяло много цветов и деревьев， и Смерть скоро придет пересаживать их. Ты ведь знаешь， что у каждого человека есть свое дерево жизни или свой цветок， смотря по тому， каков он сам. С виду они совсем обыкновенные растения， но в каждом бьется сердце. Детское сердечко тоже бьется; обойди же все растения - может быть， ты и узнаешь сердце своего ребенка. А теперь， что ж ты мне дашь， если я скажу тебе， как поступать дальше?

- Мне нечего дать тебе! - отвечала несчастная мать. - Но я готова пойти для тебя на край света!

- Ну， там мне нечего искать! - сказала женщина. - А ты вот отдай-ка мне свои длинные черные волосы. Ты сама знаешь， как они хороши， а я люблю хорошие волосы. Я дам тебе в обмен свои седые; это все же лучше， чем ничего!

- Только-то? - сказала мать. - Да я с радостью отдам тебе свои волосы!

И она отдала старухе свои прекрасные， черные волосы， получив в обмен седые.

Потом она вошла в огромную теплицу Смерти， где росли вперемежку цветы и деревья; здесь цвели под стеклянными колпаками нежные гиацинты， там росли большие， пышные пионы， тут - водяные растения， одни свежие и здоровые， другие - полузачахшие， обвитые водяными змеями， стиснутые клешнями черных раков. Были здесь и великолепные пальмы， и дубы， и платаны; росли и петрушка и душистый тмин. У каждого дерева， у каждого цветка было свое имя; каждый цветок， каждое деревцо было человеческою жизнью， а сами-то люди были разбросаны по всему свету： кто жил в Китае， кто в Гренландии， кто где. Попадались тут и большие деревья， росшие в маленьких горшках; им было страшно тесно， и горшки чуть-чуть не лопались; зато было много и маленьких， жалких цветочков， росших в черноземе и обложенных мхом， за ними， как видно， заботливо ухаживали， лелеяли их. Несчастная мать наклонялась ко всякому， даже самому маленькому， цветочку， прислушиваясь к биению его сердечка， и среди миллионов узнала сердце своего ребенка!