Конечно, Шарлотта Бронте остается здесь дочерью своего века, когда

всякий неофициальный союз считался позором и преступлением. Но решение ее

героини психологически понятно: Джен Эйр - гордая и чистая натура; самая

мысль о том, что всю жизнь придется лгать, всю жизнь быть вдалеке от родины,

завися от малейшей прихоти деспотичного и вспыльчивого (хотя и любимого)

человека, невыносима для нее. И она предпочитает нищету и разлуку.

Необычайный успех романа объяснялся и той смелостью, с которой

писательница рисует чувство любви; даже передовые писатели-мужчины той эпохи

(Диккенс и Теккерей) не решались на такое изображение. Тем более неожиданным

для английской публики был голос подлинной страсти, прозвучавшей на

страницах романа, написанного женщиной, провинциальной гувернанткой. У

Рочестера это страсть, сметающая все преграды, у Джен - страсть, вступившая

в борьбу с обостренным чувством долга.

Сюжет романа связан с длительной романтической традицией: он не очень

правдоподобен, хотя в этом скрыто и своеобразное обаяние. Сказалось чтение

готических романов и произведений романтиков. Замок Рочестера, скрывающий

мрачную тайну, внезапные появления ужасной женщины, прерванная свадьба,

полученное героиней богатое наследство, пожар, в котором гибнет жена

Рочестера и его замок, наконец, счастливый конец - все это вполне

соответствует канонам увлекательного, романтического романа. В образе

Рочестера явно ощущаются байронические черты.

Но Шарлотта Бронте остается реалисткой в самом главном - в правдивом и

типическом изображении социальной среды, социальных отношений и человеческих

характеров. Дочь священника, она не остановилась перед убийственной сатирой

на духовенство. Наиболее отталкивающий и гротескный образ в романе -

священник Броклхерст, ?попечитель? и, в сущности, убийца девочек-сирот в

Ловудской школе. Идеализированные образы священников, кротких и чуждых

корысти, наводнявшие викторианскую литературу, отвергнуты Шарлоттой Бронте,

хорошо знавшей клерикальную среду. В ней она встречала два типа священников

- суровых фанатиков и семейных деспотов (таков был ее отец) и лицемеров,

прикрывающих благочестивыми фразами свою привязанность к земным благам. Оба

эти типа выведены в ее романе.

Молодой пастор Сент-Джон наделен красотой и добродетелью, верностью

религиозному долгу; но, по существу, это педант и фанатик, приносящий в

жертву все живые чувства и человеческие отношения. Писательница тонко

подмечает даже оттенок сухого эгоистического расчета в идеалах и требованиях

Сент-Джона, в его рассуждениях о высшем христианском долге: предлагая Джен

Эйр брак без любви и совместную миссионерскую деятельность в Индии, он

стремится приобрести покорную и безропотную подругу, почти рабыню. Недаром

Джен Эйр отвечает ему гневной отповедью: она видела и испытала сама

настоящую любовь и, хотя бежала от нее, теперь застрахована от холодных

догматов, принижающих человеческое чувство. Земная страсть и земное счастье

привлекают ее, а не самоубийственное миссионерское служение. В порыве гнева

она говорит Сент-Джону, что презирает и его самого и его любовь. Сколько

смелости нужно было молодой писательнице, дочери пастора, чтобы открыто

восстать против религиозных идеалов самоотречения, против традиционного (и в

основе своей шовинистического) прославления британского миссионерства!

Столь же беспощадна Шарлотта Бронте и к любым проявлениям

накопительства, преклонения перед деньгами. Ужасна история брака,

превратившегося для мистера Рочестера в безысходную трагедию: сначала, в

юности, он становится жертвой гнусной торгашеской сделки между двумя

богатыми семьями, скрывшими от него душевную болезнь невесты; потом он

оказывается привязанным на всю жизнь к неизлечимо больной, помешанной

женщине. Писательница выступает здесь против английских государственных

законов о браке, начинает спор, который продолжат такие колоссы, как

Голсуорси и Шоу.