Глава I

В этот день нечего было и думать о прогулке. Правда, утром мы еще

побродили часок по дорожкам облетевшего сада, но после обеда (когда не было

гостей, миссис Рид кушала рано) холодный зимний ветер нагнал угрюмые тучи и

полил такой пронизывающий дождь, что и речи не могло быть ни о какой попытке

выйти еще раз.

Что же, тем лучше: я вообще не любила подолгу гулять зимой, особенно

под вечер. Мне казалось просто ужасным возвращаться домой в зябких сумерках,

когда пальцы на руках и ногах немеют от стужи, а сердце сжимается тоской от

вечной воркотни Бесси, нашей няньки, и от унизительного сознания физического

превосходства надо мной Элизы, Джона и Джоржианы Рид.

Вышеупомянутые Элиза, Джон и Джорджиана собрались теперь в гостиной

возле своей мамы: она полулежала на диване перед камином, окруженная своими

дорогими детками (в данную минуту они не ссорились и не ревели), и,

очевидно, была безмятежно счастлива.

Я была освобождена от участия в этой семейной группе; как заявила мне

миссис Рид, она весьма сожалеет, но приходится отделить меня от остальных

детей, по крайней мере до тех пор, пока Бесси не сообщит ей, да и она сама

не увидит, что я действительно прилагаю все усилия, чтобы стать более

приветливой и ласковой девочкой, более уживчивой и кроткой, пока она не

заметит во мне что-то более светлое, доброе и чистосердечное; а тем временем

она вынуждена лишить меня всех радостей, которые предназначены для скромных,

почтительных деток.

- А что Бесси сказала? Что я сделала?

- Джен, я не выношу придирок и допросов; это просто возмутительно,

когда ребенок так разговаривает со старшими. Сядь где-нибудь и, пока не

научишься быть вежливой, молчи.

Рядом с гостиной находилась небольшая столовая, где обычно завтракали Я

тихонько шмыгнула туда. Там стоял книжный шкаф; я выбрала себе книжку,

предварительно убедившись, что в ней много картинок. Взобравшись на широкий

подоконник, я уселась, поджав ноги по-турецки, задернула почти вплотную

красные штофные занавесы и оказалась, таким образом, отгороженной с двух

сторон от окружающего мира.

Тяжелые складки пунцовых драпировок загораживали меня справа; слева

оконные стекла защищали от непогоды, хотя и не могли скрыть картину унылого

ноябрьского дня Перевертывая страницы, я время от времени поглядывала в

окно, наблюдая, как надвигаются зимние сумерки. Вдали тянулась сплошная

завеса туч и тумана; на переднем плане раскинулась лужайка с растрепанными

бурей кустами, их непрерывно хлестали потоки дождя, которые гнал перед собой

ветер, налетавший сильными порывами и жалобно стенавший.

Затем я снова начинала просматривать книгу - это была ?Жизнь английских

птиц? Бьюика. Собственно говоря, самый текст мало интересовал меня, однако к

некоторым страницам введения я, хоть и совсем еще ребенок, не могла остаться

равнодушной: там говорилось об убежище морских птиц, о пустынных скалах и

утесах, населенных только ими; о берегах Норвегии, от южной оконечности

которой - мыса Линденеса - до Нордкапа разбросано множество островов: