В карты не играли, сигары ему не предложили, в разговоры с ним никто не пускался, может быть издали узнав птицу по перьям, и потому мой господин принужден был, чтоб только куда-нибудь девать руки, весь вечер гладить свои бакенбарды. Бакенбарды были действительно весьма хороши. Но он гладил их до того усердно, что, глядя на него, решительно можно было подумать, что сперва произведены на свет одни бакенбарды, а потом уж приставлен к ним господин, чтобы их гладить.
没人请他玩牌，没人给他敬烟，甚至没有任何人同他交谈。也许人们老远就根据羽毛认出这是一只什么鸟了，弄得我的这位先生手足无措，简直不知道手往哪儿搁好，只好整个晚上摆弄自己的络腮胡子。他的络腮胡子确实长得非常漂亮。但是，他摸胡子的用心程度，简直让人望着他觉得是先长出这些胡子，后来才出现摸胡子的这位先生的。
Кроме этой фигуры, таким образом принимавшей участие в семейном счастии хозяина, у которого было пятеро сытеньких мальчиков, понравился мне еще один господин. Но этот уже был совершенно другого свойства. Это было лицо. Звали его Юлиан Мастакович.
积极举办晚会的主人有五个长得很好的男孩。除了主人和上面提到的那位先生之外，我还喜欢一位先生。但这位先生与前面的那一位完全不同。这是一位有头有脸的人物。他叫尤利安·马斯塔科维奇。