Баоюй никак не мог вникнуть в смысл и потому слушал рассеянно, но мелодия

пьянила и наполняла душу тоской. Он не стал допытываться, как сочинили эту

арию, какова ее история, и, чтобы развеять тоску, принялся читать дальше.

Печалюсь: рок неотвратим

Как отрадно на сердце, когда на глазах,

торжествуя, природа цветет!

Как печально, когда за расцветом идет

увяданья жестокий черед!

На мирские дела

взгляд мой дерзок и смел:

Десять тысяч – да сгинут

назойливых дел!

В этой жизни тоске

долго плыть суждено,

И растает души

аромат все равно…

К дому отчему вновь

устремляю свой взор,

Но теряется путь

в неприступности гор!

Обращаюсь к родителям часто во сне: –

Мир покинуть дороги велят,

А отцу было б лучше подальше уйти

От дворцовых чинов и наград.

Отторгнута родная кровь

Одинокий парус. Ветер. Дождь.

Впереди – тысячеверстный путь.

Вся моя родня, мой дом и сад, –

все исчезло! О былом забудь!

И осталось только слезы лить…

?Пусть спеша уходят годы прочь,

Вам, отец и мать, скажу я так:

не горюйте! Позабудьте дочь!?

В жизни все имеет свой предел,

встреч, разлук причины тоже есть,

Мы живем на разных полюсах, –

мать, отец – вдали, а дочь их – здесь…

Каждому свое. Покой и мир

каждый охраняет для себя.

Есть ли выход, раз от вас ушла?

Выхода не вижу. То – судьба!

Скорбь среди веселья

Ее в то время грела колыбель,

а мать с отцом уже настигла смерть.

Из тех людей, разряженных в шелка,

красавицу кто мог тогда узреть?

Стремлений тайных юношей и дев

она не приняла, сочтя за срам,

Зато теперь Нефритовый она

собою среди туч являет Храм!

Ее достойной парой стать сумел

красивый отрок с чистою душой ,

Казалось бы, что вечен их союз,

как это небо вечно над землей!

Но к детству повернул зловещий рок ,

опять сгустился тягостный туман,

А что же дальше? Словно облака,

развеян иллюзорный Гаотан,

Живительная высохла вода,

исчезла, как мираж, река Сянцзян!

Таков итог! Всему грядет конец!

уходит все и пропадает прочь!

А потому терзаться ни к чему, –

сколь ни терзайся – горю не помочь!

Мир такого не прощает…

Подобна нежной орхидее

и нравом ты и красотой,

Твоих достоин дарований

не смертный, а мудрец святой!

Вот как случается порою

с отверженною сиротой!

Ты скажешь: ?Изо рта зловонье

у тех, кто много мяса ест,

А тем, кто увлечен шелками,

и шелк однажды надоест!?

Поднявшись над людьми, не знала,

что мир коварен, зависть зла,

И чистоте взамен презренье

ты от бесчестных приняла!

Вздохну: светильник в древнем храме

утешит лишь на склоне лет,

А красный терем, нежность сердца,

цветенье, – все сойдет на нет!

Издревле так: в пыли и смраде

быть чистым чувствам суждено,

Достойно ли нефрит отменный

бросать на илистое дно?

Как много сыновей вельможных

вздыхали – и не без причин, –

О том, что счастье зря теряет

и благородный господин!

Когда любят коварного…

Волк чжуншаньский –

Бессердечный,

Разве помнит он, что вечен

Корень жизни человечьей?

Все, чем движим, – лишь разврат,

Жажда временных услад.

Знатных дам, чей славен род,

В жертвы он себе берет,

И, согнув, как ветки ив,

Этих дам по белу свету

Он бросает, как монеты,

Что похитил, не нажив…

Я вздыхаю: сколько нежных,

Утонченных, сердобольных

Он обрек всю жизнь в печалях

Биться, как в коварных волнах!

Рассеяны иллюзии цветов

Что три весны отрадного сулят

для персика румяного и сливы?

Но, загубив прекрасные цветы,

найти убийцы радость не смогли бы…

Все говорят: ищи на небесах, –

там персика цветы пышны до лета,

И говорят еще, что в облаках

так много абрикосового цвета!

Все это так. Но видано ли то,

чтоб осень нас не настигала где то?

В Деревню белых тополей смотрю

и слышу стон несчастных, там живущих,

А в Роще кленов темных, вторя им ,

рыдают неприкаянные души.

Уходят дни. Могил уж не видать.

Все в запустенье, и бурьян все гуще.

Сколь много неимущий терпит мук,

чтоб нищий ныне завтра стал богатым!

Да и цветов судьба – извечный круг,

весна – рассвет, а осень – срок заката.

А раз уж смерть идет за жизнью вслед, –

кто может от нее найти спасенье?

Но говорят, – на Западе растет

посо – такое чудное растенье:

Тому, кто под его укрылся сенью,

способен жизнь продлить чудесный плод!

Бремя разума

Когда все нервы, силы – до предела –

Подчинены лишь разуму – и только,

Судьба идет наперекор удачам,

И от ума не радостно, а горько!

Предрешено, как видно, до рожденья

Такому сердцу биться сокрушенно,

А после смерти прекратятся бденья,

Душа покинет плоть опустошенной.

Скажу к примеру: жизнь в семье богата,

Спокойны люди, не предвидя лиха,

И вдруг такой исход: она распалась,

И закрутились все в житейских вихрях…

Вот тут и вспомнишь: помыслы и думы,

Когда подчинены мирским волненьям,

Вся жизнь плывет, и в этих вечных волнах

Смутна, как в третью стражу сновиденье.

Представим: гром загрохотал внезапно, –

И от дворца остались только камни;

Представим: грустно угасает солнце, –

Как будто фонаря последний пламень…

Увы, увы! Все радости земные

Ведут людей к трагедиям и бедам!

О вас печалюсь, люди в мире бренном,

Поскольку день грядущий вам неведом!

Когда сторицей воздаешь…

Когда сторицей воздаешь, –

Живя на этом свете,

Он, милосердный, снизойдет,

Спаситель благодетель!

Мать счастлива, и счастье в том,

И в том ее забота,

Чтоб тайно одарять добром –

Без всякого расчета…

Но, люди, – убеждаю вас:

Так много страждущих сейчас!

Нам надо помогать им!

Не подражайте тем, скупым,

Все меряющим на калым, –

дядьям моим и братьям!

Пусть истина добрей, чем ложь!

Но в мире поднебесном

Где потеряешь, где найдешь –

Лишь небесам известно!